. может быть, сегодня. «Число туристов, оказавшихся в затруднительном положении в аэропортах Испании, достигло рекордной отметки. Идет вторая неделя забастовки носильщиков...» - Вот я бы им устроил сиесту на всю жизнь, - заглушил конец фразы рык дяди Вернона, но это было уже неважно: под окном, на клумбе, Гарри уже чувствовал, что узел в животе потихоньку развязывается. Если бы что-то случилось, об этом, без сомнения, сказали бы в первую очередь; смерть и катастрофы всегда идут раньше оказавшихся в затруднительном положении туристов. Гарри медленно выдохнул и стал смотреть в ослепительно синее небо. Этим летом каждый его день был устроен одинаково: сперва мучительное напряжение, ожидание, потом временное облегчение, а потом снова нарастающее беспокойство... и, всякий раз, недоумение - усиливающееся изо дня в день - почему до сих пор ничего не происходит? Он продолжал слушать новости, так, на всякий случай, в надежде уловить хоть малейший намек, узнать хоть о каком-то событии, которое муглы не в состоянии правильно расценить... может быть, о необъяснимом исчезновении или загадочном инциденте... но за сообщением о туристах последовал сюжет о засухе в юго-восточном районе («Надеюсь, сосед это слушает!» - заревел дядя Вернон. - «Думает, мы не слышим, как он в три утра включает свои поливалки!»); потом о вертолете, чуть не потерпевшем крушение в Суррее; потом о разводе одной знаменитой актрисы с ее не менее знаменитым мужем («Очень нам интересно нюхать их грязное белье», - дернула носом тетя Петуния, с упорством маньяка выуживавшая подробности этой истории изо всех журналов, которые только попадали в ее костлявые руки.) Закатное небо слепило глаза, и Гарри закрыл их, одновременно услышав: «...и последнее. Попка-дурак изобрел новый способ охладиться. Волнистый попугайчик Попка, проживающий в "Пяти Перьях" в Барнсли, выучился кататься на водных лыжах! С подробностями - наш корреспондент Мэри Доркинс.» Гарри открыл глаза. Раз они дошли до попугайчиков на водных лыжах, дальше можно не слушать. Он осторожно перекатился на живот, встал на четвереньки и начал отползать от окна. Однако, не успел он проползти и двух дюймов, как вдруг, одно за другим, случилось сразу несколько событий. Раздался оглушительный, похожий на выстрел, хлопок, громким эхом разнесшийся в сонном молчании улицы; из-под стоящей неподалеку машины очумело выкатилась и быстро убежала кошка; из окна гостиной Дурслеев донесся вопль, громкое ругательство и звук разбившегося фарфора; и тогда, словно по сигналу, которого он только и дожидался, Гарри вскочил на ноги, на ходу, словно меч, выхватывая сзади из-за пояса джинсов тонкую деревянную волшебную палочку - но, не сумев даже выпрямиться в полный рост, треснулся макушкой о раму открытого окна. Услышав грохот, тетя Петуния завопила еще громче. Гарри показалось, что его голова раскололась надвое. Из глаз неудержимо полились слезы. Он стоял покачиваясь, стараясь сфокусировать зрение и понять, откуда раздался хлопок, но, едва ему удалось обрести